Посидите со мной... Поговорим...: Францисканская миссия Санта-Барбары. Санта- Барбара.

Францисканская миссия Санта-Барбары.
Санта- Барбара.

Не задумывались, как место рождения влияет на нас?
(Вот не родилась я в Санта-Барбаре!) Во многом это и есть определение нашей судьбы - место, где родились.

В Америке, когда разговор идёт о домах, работе, бизнесах, только и слышишь: "Location! Location! Location!" (Местоположение! - но по-русски это длинное и труднопроизносимое слово. А короткого аналога не нахожу.) Не мне вам объяснять, как место определяет стоимость дома, успешность бизнеса, качество жизни...

Так вот это "местоположение" во многом определило и популярность миссии Санта Барбары. Выбирали место францисканские монахи. Миссия была основана в 1786 году Отцом Фермином Лазуеном. А памятник стоит отцу Джуниперо Серра. И его же портет внутри в музее, хотя миссия была основана и построена уже после его смерти.

Небольшие строения миссии были полностью разрушены Санта-Барбаровским землетрясением в 1812 году, и церковь приобрела свой современный вид к 1820 году, но вновь значительно разрушена чуть больше, чем через сто лет, землетрясением 1925 года. Многократно разрушенная и многократно построенная, она стоит памятником не только францисканским монахам, труду индейцев племени Чумаш, но и несгибаемости калифорнийцев. (Я, приехавшая в долину Сан-Фернандо в Лос-Анжелес сразу после Нортриджеского землетрясения, чей эпицентр находился в двух милях от моего дома (тьфу-тьфу!), в то время была поражена абсолютно спокойным высказыванием одной из соседок: "Живы - построим вновь." С тех пор сама придерживаюсь той же философии.)
Вот несколько старых фотографий, выставленных в музее. (Прошу прощения за блики: фотографии под двойным стеклом.)

Фотограф неизвестен. Снимок сделан в 1858- 1860 годах.

Фотография 1875 года. Обратите внимание: студенты выстроились в линию в коридоре с арками, двор обнесён заборчиком, видны тёмные чаши фонтана, которые перекрываются фонтаном Лавандерии ("Прачечной"), где видна склонённая фигура в белой рубашке - кто-то что-то стирает (?), справа пасётся белая лошадь... Жизнь...

Фотография 1880 года. Двухэтажное здание за миссией было построено в 1870 году ирландским капитаном Томасом Муром. Здесь когда-то жило и работало до 1 800 индейцев племени Чумаш.

Самая знаменитая фотография миссии, сделанная Н.Х. Ридом (N.H. Reed) в 1890 году. Была напечатана на миллионах открыток, воспроизводилась в газетах и журналах. Чтобы получить нужный ракурс, Рид построил строительные леса, с которых и была сделана эта фотография. Норман Холл Рид работал в Санта-Барбаре с 1987 до своей смерти в 1917.
(Тут уже деревья выросли перед миссией, монахи стоят в саду, тот же заборчик всё это огораживает...)

А эти замечательные фото - как это выглядело внутри. Жаль, что нет людей на снимках.

Фронтон церкви с статуями, фотография 1888 года, сделанная Л.М. Клененденом (L.M. Clenenden). Статуи уже повреждены, они упадут в 1925 во время землетрясения.

А вот результаты землетрясения 1925 года.

Молодцы монахи - всё записывали! Их архивы сохранили имя индейца племени чумаш Пасиано Гуляхичета (Paciano Guiljahicghet) - скульптора, который в 1815 -1820 годах вырезал четыре статуи. (Три - символы добродетели: Вера, Надежда и Милосердие; и статую Святой Барбары - греческой великомученицы, молодой девушки, принявшей христианство и за это приговорённой с казни, которую привёл в исполнение отец: отрубил голову дочери мечом. По дороге домой отец был убит молнией.) Статуя Веры была утеряна ещё до того, как миссию фотографировали, три сохранившиеся отреставрированы и стоят в музее миссии, как и голова медведя для Лавандерии, сделанная , видимо, тем же скульптором. Эти три статуи - единственные скульптурные работы индейского племени, чем музей очень гордится. А для меня ещё одно доказательство, что для скульптуры (как и живописи) очень важны культурные традиции, история, поколения скульпторов, где однажды рождается гений...

А вот голова медведя мне очень понравилась! Вырезанная из местного песчаника, она, конечно, не может выглядеть, как мрамор, но медведь симпатичненький... А вам понравился?

Бело-розовая, с черепичной крышей, миссия задала тон всем строениям в городе.

В центре города, на огромной площади, хорошо видная издалека, церковь привлекает внимание сразу.

Построенная из местного известняка, скреплённого цементным раствором с использованием ракушек (как романтично: не просто цемент, а сделанный с использованием ракушек!), она выглядит в городе (где каменных строений практически нет - сейсмическая зона) необычно. Плюс, фасад построен по античным образцам, чертежи античных церквей были у монахов-францисканцев, её основавших. Один из этих чертежей лёг в основу постройки. (Ведь не ожидали же вы увидеть копию римской церкви в Калифорнии!)

Это десятая миссия из двадцати одной в штате. Любую фотографию с церковью Санта-Барбары вы безошибочно атрибутируете: не так много церквей с двумя колокольнями по бокам.

Огромная площадь с розарием делает комплекс ещё более грандиозным.
Это вид на розарий со стороны миссии.

Перед миссией стоит (пытаюсь подобрать определение: замечательный, удивительный... и да, и нет) фонтан.

Фонтан этот никогда не перестраивался, как стоял, так и стоит. Нашла определение: классический. Вот таким и должен быть фонтан. Около него хотелось бы сидеть, разглядывать цветы лотоса...

следить за рыбками...

смотреть на горы и домики... немножко завидовать людям, живущим в такой красоте...

если бы не постоянное движение туристов вокруг, постоянные разговоры, постоянное фотографирование (от чего и я не удержалась).

Рядом с фонтаном - дорога, с конечной остановкой туристического автобуса, чего францисканские монахи не могли предвидеть. Эх, перенести бы фонтан на лужайку! (Или остановку в другое место.)

На площади рядом с фонтаном перед церковью - Лавандерия - огромное каменное корыто, где когда-то индейцы племени чумаш стирали бельё. Вообще, индейцы Чумаш , под руководством францисканцев, построили два водохранилища, акведуки, систему фильтрации воды, мельницу, приводимую в действие водой - всё это сохранилось, и более того, большое водохранилище, построенное в 1805 году, было функционирующим компонентом водной системы города до 1993 года. Но часть построек (печь для обжига глиняной посуды, помещение, где стояли чаны для окраски кожи, дом охраны) - теперь руины.

Внутри миссии, как у всех миссий, - внутренний дворик. Здесь их два. Честно говоря, первый дворик - для туристов - красив, но...

во-первых, не так уж ухожен: где-то дорожки сегодня не подметены, где-то сорняки не прополоты (придираюсь, придираюсь...)

во-вторых, он закрыт для посещения: то есть можно обойти вокруг, но нельзя погулять в середине, посидеть около фонтана, сфотографировать с разных точек...

Пальмы явно переросли...

А вот этот дворик закрыт для туристов.

Не замечаете разницы? Мне показалось, что он более ухожен, лучше распланирован, с лучшей подборкой растений.

Галереи
вокруг
двориков,
правда, красивы...

Когда-то десять лет назад я, поднявшись на эти ступеньки, слушала через открытое окошко божественное пение. (Извините за игру слов. В обоих смыслах.) Видимо, в день католического праздника, шла служба и пел мужской хор. Солировал удивительный тенор. Мне показалось сначала, что это запись концерта кого-то из знаменитых. На выходе спросила, оказалось, что это францисканский монах, живущий в миссии, и тут же можно купить диски с его исполнением. Надо сказать, что у миссии самая непрерванная традиция хорового пения в Калифорнии. Еженедельная католическая литургия обслуживается двумя хорами, Школьный (учебный?) Хор Калифорнийской Миссии и Капелла Барбара. Архивы Миссии содержат одну из самых богатых коллекций колониальных францисканских музыкальных рукописей, известных сегодня (большинство, как они пишут, ещё не было подвергнуто академическому анализу). Но в это посещение не было ни литургии, ни божественного пения...

Храм во внутреннем убранстве красив и торжественен. Традиционная роспись стен и потолков.

Две скульптурные композиции украшают ниши притвора. Скульптуры в человеческий рост. Хорошо, что они снабжены пояснительными табличками, объясняющими сцену: Мэри Магдалена и Иисус. Для меня в сцене чего-то не хватает. Или что-то лишнее. Трудно выразить. Наверно, не хватает "духовности", божественности, совершенства, слишком натуралистично... (Короче, не везёт Калифорнии со скульпторами...)

Не было того "ах!", которое я испытала в нашей Сан-Фернандовской миссии, когда увидела алтарь.

Музей тоже не идёт в сравнение с музеем миссии Сан-Фернандо. Меньше сам по себе, меньше экспонатов...

(Ох, боюсь, что это во мне ревность говорит. С тех пор, как побывала в "своей" миссии, по-другому смотрю на все остальные, поневоле сравнивая музеи, планировку, коллекции. Вот прозвали журналисты Санта-Барбаровскую миссию "королевой" миссий. Согласна, она самая красивая. Погулять, походить вокруг, насладиться видами - это вам в Санта-Барбару... А уединиться, сходить в музей, узнать что-то из истории - это в Сан-Фернандо: "наша" миссия не такая презентабельная, стоит не на туристическом тракте, церковь внешне не такая красивая, но весь комплекс миссии в Сан-Фернандо более интересный и удовольствие получите не меньшее. Ревность, ревность... Правда, рядом океана нет, и Сан-Фернандо - это вам не Санта-Барбара... Но миссия не хуже!)

За храмом - кладбище.

В середине двора огромный фикус, "Моретон Бей Фиг" из Австралии, дерево посажено в 1890 году.

На этом кладбище было похоронено более четырёх тысяч индейцев-чумаш. История сохранила только имя Хуаны Марии, индийской женщины, оставленной на острове Святого Николая и спасённая через восемнадцать лет капитаном Джорджем Нидевером, о чём и повествует бронзовая табличка на стене, хотя она была похоронена здесь в общей могиле.

(О Хуане Марии написана книга.) Мавзолеи, кресты, памятники стоят на могилах не индейцев. Какая-то несправедливость преследует некоторых из нас и за пределами этой жизни.

И кому это в голову пришло "украсить" вход в храм черепами? И зачем?

Обратите внимание на кладку: ведь каждый камень надо было вытесать. Вручную. Я даже не представляю, сколько человек должны были работать здесь, сколько часов! Тяжеленный труд.

Сад миссии, на мой взгляд, пришёл в упадок, остались старые оливковые деревья. Только бугенвиллия, покрывающая весь забор парковки, полыхала ярким цветом в жаркий летний день.